Зловещий брак - Страница 30

Я увидела, как Дэниел как раз перед рубкой травит канат. По-видимому, он вытаскивал на борт лодку, в которой мы приплыли. Но при такой качке он не мог втащить ее. Потом я увидела, как он взмахнул ножом, срезав канат. Спустя секунду лодка должна была оказаться в море.

Он двинулся к рубке и появился спустя минуту с чем-то вроде толстой длинной палки. Она сверкнула в лунном свете, и я поняла, что это железный лом. Зацепившись рукой за один из спасательных канатов, он перегнулся за борт и принялся отрывать и толкать что-то на борту.

Я вспомнила, что имя шхуны, «Мисс Эмма», не было написано на борту краской, а было начертано на доске, которая крепилась к шпангоутам. Значит, именно эту доску Дэниел оторвал при помощи лома.

Через две минуты он вернулся в рубку. С него стекала вода. Я думала, что он возьмет у меня штурвал, но он встал сбоку от меня.

– Я пустил лодку по волнам и сбил доску с именем судна, – сообщил он, – через несколько дней их принесет приливной волной к северному побережью, где-нибудь между заливом Монтего и берегом Святой Анны.

Я слегка повернула штурвал, внимательно наблюдая за кливером, и сказала:

– Я не понимаю, Дэниел.

– По очень простой причине, мисс Эмма. Если лодку и доску с именем вынесет на берег, есть надежда, что власти поверят, будто «Мисс Эмма» пошла ко дну – и я вместе с ней. – Он покачал головой. – Бог ведает, что они сочтут судьбой мистрисс Эммы Фой. Никому в голову не придет, что вы бежали со мной. С чего бы?

– Они вполне могут так решить, Дэниел, – сказала я. – Некоторое время тому назад Оливер заверил у своего адвоката письмо, по сути обвиняющее меня в случае его непредвиденной смерти. – И я пересказала содержание письма. – Возможно, полиция решит, что Оливер погиб от моей руки – и я бежала с тобой.

Дэниел с сомнением покачал головой:

– Это нелогично. Если вы желали стать наследницей, вы бы не сбежали. Более вероятно, что прислуга подумает, будто вы выехали в бурю, чтобы собрать разбежавшихся лошадей. Это типично для вас. Вас могла сбросить лошадь, вы могли потерять дорогу, в конце концов, провалиться в карстовую яму. В здешних местах тело пропавшего не ищут: это бесполезно. – И он посмотрел через плечо в темноту. – Что бы там они не решили, мы оставили им много загадок.

И это правда, подумала я. В отсутствие хозяина и хозяйки полную власть над поместьем и прислугой получит Рамирес. Огонь, раздуваемый ветром, должен был уничтожить конюшню. Отвязанные и разбежавшиеся лошади, наверняка бродившие неподалеку, явятся доказательством тому, что пожар – дело рук человеческих, невольно или по злому умыслу. В свете дня у ворот будет найдено тело Оливера Фоя, пронзенное стальным копьем, которое вскоре же будет признано принадлежащим полукитайцу, полуангличанину, лодочному мастеру и ныряльщику. Жену Оливера Фоя сочтут пропавшей без вести. Вместе с нею пропал и ее костюм для верховой езды. Одна из лошадей, Аполло, будет найдена без всадницы между Очо Риос и Диаболо-Холлом. Подумают, что полукитаец сбежал с острова, рискнув выйти в море в штормовую погоду. Лишь немногие поверят, что он мог выжить, да и то до той поры, пока на берег не вынесет разбитую лодку и доску с именем судна. Они получат все доказательства, что он утонул.

Внезапно я почувствовала вину перед тетей Мод и дядей Генри, ведь они сочтут меня погибшей. Я содрогнулась: для дяди с тетей узнать об этом будет лучше, нежели знать правду – что отныне я стану жить на шхуне, вместе с китайцем, будто морской бродяга.

Стоявший у моего плеча Дэниел помогал мне осваивать управление шхуной, не говоря ни слова. Я никогда ранее не держала руля, но моя уверенность с каждой минутой росла.

– Очень хорошо, – сказал Дэниел. – Теперь я должен оставить вас на десять минут. – И он растворился во тьме, уйдя по трапу. Я выкинула из головы все случайные мысли и сконцентрировалась на том, чтобы слиться с судном в одно целое. Вся моя одежда промокла до нитки, и я стояла в луже воды, но ветер был теплым, поэтому холода я не ощущала, если не вспоминала события этой ночи.

Через десять минут Дэниел взял у меня штурвал. Он переоделся в сухое.

– Идите в каюту и обсушитесь, мисс Эмма. Я достал брюки и свою рубашку для вас. Нам придется носить общую одежду и как-то перебиваться, пока мы не купим что-нибудь для вас, а это будет не раньше Гваделупы. Когда переоденетесь и высохнете, лягте и поспите, пока я не позову вас. Я повесил гамак, в такую качку он удобнее, чем койка. Там есть одеяла, если вам понадобятся.

– Нет, Дэниел, – сказала я. – Я приду, как только переоденусь. Я смогу быть полезной: буду топить бойлер, или приготовлю еду, или возьму штурвал, пока ты…

– Мисс Эмма, прошу вас. – И произнес уже строго: – На корабле должен быть лишь один капитан – даже на таком маленьком, как наш.

На мгновение я опешила. Как бы сильно я ни любила Мэй и Дэниела, я всегда принимала как само собой разумеющееся, что они подчиняются мне – ведь они слуги. Но теперь у меня не было слуг. Вместо этого был друг, старший, а не равный мне человек, поскольку я во всем зависела от него. Я стала это осознавать, однако причин для сожалений не нашла.

– Хорошо, Дэниел: я сделаю, как ты хочешь.

– Спасибо, мисс Эмма.

– Думаю, нам предстоит подумать о том, чтобы сменить имена, и не только свои, но и имя судна, и… и все такое.

– Да. – Он снял руку с руля и положил мне на плечо. – Поменять все. Но для этого будет много времени. А теперь иди отдыхай. Я позову тебя, когда нужна будет помощь.

– Обещаешь?

– Да. Взгляни: вот тут переговорная труба, а свисток находится за переборкой на правом борте.